Прежде чем я начну рассказывать об укреплении веры, хотел бы поделиться с вами странной историей. Не знаю, почему я вообще заказал что-нибудь поесть. Тревога сковала мой аппетит. Еда казалась скорее рутиной, чем удовольствием, когда я сидел за столом напротив доверенного пастора и друга, изливая недавнюю боль и рассказывая ему, как страх охватил почти каждую часть моего тела.
Позже, мы вышли из ресторана, чтобы прогуляться. В течение следующего получаса мы сделали несколько кругов вокруг квартала, и он рассказал мне, как тревога почти раздавила его. Его история была до боли близка моей. Я был удивлен, услышав это.
Но мы оба пасторы, подумал я. Почему эмоциональные страдания должны брать над нами верх?
И все же это случилось, по крайней мере, на время. Беспокойство не показывает никаких предпочтений, оно может затронуть любого человека, независимо от его профессии, возраста или духовной зрелости.
Быть подавленным — это новая норма состояния для многих людей в современном мире. По данным Американской ассоциации тревожных и депрессивных состояний, ощущение того, что мы находимся в проблемах, парализует каждого пятого из нас. Вещи, которые когда-то были нормальными — такие как дыхание и еда—теперь кажутся невозможными. Прошлые ошибки парализуют наши будущие решения. Ежедневные задачи больше похожи на олимпийские подвиги, чем на обычные дела. Отношения приносят скорее горе и страх, чем радость и утешение.
Если Иисус когда-либо и испытывал тревогу, он никогда не позволял ей подорвать Его веру в Бога. Возможно, в тот момент, когда мы видим Его доверие наиболее ясно, Он молился Отцу перед своей смертью, умоляя Бога забрать чашу гнева. Он был так напряжен, что Его пот стал похож на капли крови (Луки 22:39-46). Хотя Его плоть была слаба и корчилась перед грядущим крестным наказанием, Его Дух был тверд в доверии к суверенному Божьему плану.
Я часто слышу, как люди говорят: «эта ситуация заставила меня так волноваться» или «я беспокоюсь из-за того или другого», — но мне интересно, действительно ли они понимают, что такое тревога, замечают ли они ее вообще? Мы знаем, что на поверхности это своего рода подавляющая нервозность по поводу отношений или ситуации. Но где грань между легкой нервозностью и парализующим страхом?
Я определяю тревогу как открытую эмоциональную реакцию на неопределенную ситуацию. Это может быть что-то, что угрожает нашему физическому здоровью или заставляет нас чувствовать себя расстроенными. Она может относиться к прошлому, настоящему или будущему. Некоторая тревога по поводу разумной опасности хороша («Держись подальше от этого обрыва!»). Но иррациональные мысли могут вызывать и другие виды беспокойства («все меня ненавидят»).
Христиане часто уклоняются от этих вопросов. Мы не знаем, как думать, чувствовать или говорить о чем-либо, связанном с психическим здоровьем. Мы относимся к эмоциональным проблемам так, как будто они предназначены только для врачей или психиатров, а не для Бога. Это неправильно. Бог заботится и о теле, и о душе. Обе части нуждаются в искупительной силе Христа.
Конечно, мы не должны освящать тревогу или чрезмерно одухотворять ее. Я хочу быть предельно ясным: тревога сама по себе не является грехом, но тревога может заставить нас грешить. Хотя Библия призывает нас «не тревожиться» (Матфея 6:25; Фил. 4:6), она сообщает нам о необходимости прекратить действие, которое уже происходит. Сила оригинального греческого слова заключается в том, что мы должны «перестать постоянно беспокоиться». Постоянное состояние неспасенного человеческого сердца состоит в том, чтобы беспокоиться о проблемах и трудностях жизни. Бог повелевает своим детям «перестать постоянно беспокоиться хотя бы об одном». Если мы продолжаем быть тревожными и полными беспокойства, мы не доверяем Богу, и это уже является грехом. То, что мы делаем в наши тревожные моменты, может привести нас либо к почитающему Бога ответу веры, либо к действиям неверующего. Хотя мы не можем выбирать свои тревоги, мы можем выбирать свои реакции.
Вместо того, чтобы вводить нас в греховный образ жизни, наша тревога может на самом деле побудить нас быть более похожими на Христа — вырастить нас в зависимости от Бога и помочь нам отказаться от нашей воли и подчиниться Ему.
Когда мы испытываем тревогу, мы просто хотим ее пережить! Я все понял. Разговор о «цели» в тревоге может показаться оскорбительным или жестоким. Но я также обнаружил, что, когда я принимаю решение жить верой, что Бог что-то замышляет в моем беспокойстве, боль становится более терпимой. Бог не является автором беспокойства, но Он властен над ним. Если мой стресс и страх подталкивают меня ближе ко Христу, я буду наслаждаться тем фактом, что Бог любит меня достаточно, чтобы использовать мою тревогу, чтобы приблизить меня к Нему.
Павел пишет о Божьем взгляде на наши страдания, который включает в себя наши тревоги. Он говорит, что они временны и преходящи. Временами Павел испытывал сильное беспокойство и эмоциональное смятение (например, 2 Кор. 11:28). Тем не менее, он понимал, что его страдания были сильнее, чем мгновенная боль:
«Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно» — (2 Кор. 4:17-18)
Парадоксальным образом, боль является одним из лучших напоминаний о том, что Бог добр. Больше, чем утешение, мир и здоровье, давление и тревога могут подтолкнуть нас к познанию Христа — «человека скорбей», чье искупление через смерть на кресте совершенно меняет то, как христиане должны смотреть на страдания.
Если вы имеете дело с тревогой, как я, то это нормально — спросить Бога, почему вы позволяете себе эмоциональные страдания? Что ты пытаешься развить во мне, Боже? Как это мимолетное страдание готовит меня к вечной славе?
