Всем доброго утра! Сегодня наш почтовый ящик полон электронных писем с вопросами от наших слушателей, а в особенности о том, стоит ли драматизировать жизнь Иисуса Христа. Слушатель по имени Джим спрашивает в своем письме нас об этом так: «Дорогой пастор Джон, здравствуйте, и спасибо вам за этот подкаст. Я задаюсь вопросом об опасностях и преимуществах просмотра библейской исторической литературы, особенно телевизионных шоу и фильмов о жизни Христа, о том, как он действует и говорит вещи, выходящие за рамки того, что мы читаем в Писании».
Другой наш анонимный слушатель пишет: «Дорогой пастор Джон, спасибо вам за вдохновляющий подкаст, он очень помог мне и моей семье, когда мы только переехали и начали жить новой жизнью в этом году в Казахстане. Я хотел бы знать ваши мысли о телевизионных шоу и фильмах о жизни Христа. Правдивы и полезны ли они?»
Церковный лидер Сэм, хочет знать значимость визуальных эффектов, особенно экранных инсценировок о жизни Христа. После просмотра одного из недавних шоу в его церкви, которое называют «любимым многими», он написал нам вопрос: «Я чувствую, что оно оживило мое собственное хождение с Богом и помогло мне представить, каким мог бы быть мир Иисуса. Это приводит мои мысли к тому, что мир Библии становится для меня более доступным. Но воображение может завести нас очень далеко. Можем ли мы наслаждаться подобными шоу и даже включать их в учебный контекст, не нарушая вторую заповедь?»
Другая слушательница, Лиза, настроена менее оптимистично. Она говорит, что телевизионные инсценировки жизни Христа ей совсем не нравятся. Размышляя над Притчами 30:6 и Откровением 22:18, она задается вопросом, не являются ли эти драмы «дополнением или изменением Священного Писания», равносильным ереси. Пастор Джон, для этих слушателей, есть ли у вас какие-нибудь ответы?
Я никак не могу избежать этого вопроса, потому что он затрагивает мою жизнь. В течение 25 лет я все еще делаю это, так или иначе. Когда я был пастором в Вифлееме, каждое Рождество я читал людям на богослужении то, что мы называли «Адвент-стихи», по одному на каждое воскресенье во время Адвента. Чтение стихотворений занимало около десяти минут. Мы создали историю, построенную вокруг библейского персонажа или библейской ситуации, для которой я придумал людей, диалоги и обстоятельства, которых не было в Библии, но которые были предназначены для прояснения, подтверждения и усиления реалий, которые есть в Библии, которым учит само Писание.
Итак, вопрос для меня не абстрактный. Вопрос в том, делал ли я что-то греховное? Было ли неправильно создавать эти художественные образы?
Позвольте мне упомянуть о мерах предосторожности, которые я ввел, чтобы избежать опасностей искажения Священного Писания, замены и подмены смысла стихов или умаления авторитета Библии, а затем я приведу несколько положительных причин, почему я считаю, что образные объяснения, иллюстрации и представления библейской истины не только законны, но даже поощряются Библией.
Во-первых, был ли я виновен в непослушании Притчам 30:6 или Откровению 22:18, в которых говорится, что мы не должны добавлять ничего к словам Бога или к пророчествам Писания? Нет, я не был виновен в неподчинении этим Писаниям, потому что эти стихи запрещают презумпцию того, что кто-то может добавлять Писание к Писанию или пророчество к пророчеству. Эти тексты не осуждают объяснение, разъяснение, иллюстрацию и представление Священных Писаний, которые сами по себе не претендуют на какой-либо авторитет на уровне Священных Писаний.
Эти тексты осуждают любую попытку использовать слова, образы или представления, которые претендуют на то, чтобы быть наравне со Священным Писанием. И на самом деле, я бы сказал, что Римско-католическая Церковь виновна в этой ошибке, когда она возвышает папские заявления «ex cathedra» до уровня непогрешимого библейского авторитета. Это моя первая гарантия.
Во-вторых, я ясно дал понять, что стихи, которые я читал, не были Священным Писанием и не были вдохновлены Богом. Они были образной иллюстрацией, объяснением и представлением истины, которую я видел в библейском контексте.
Я проводил это различие не только при чтении стихов, но и при чтении проповеди. Моя проповедь — это не Священное Писание; она основана на Священном Писании. Так же обстоит дело и с образной поэзией — или драмой, если уж на то пошло.
В-третьих, я обещал никогда не создавать никаких диалогов, никаких персонажей или каких-либо обстоятельств, которые не могли бы произойти с учетом того, чему на самом деле учит Библия. Другими словами, несмотря на то, что я воспроизводил «ситуации», которых не было в Библии, ничто из того, что я создавал, не противоречило тому, что было в Библии. Все должно было быть возможным и правдоподобным с учетом того, что было в Библии. Ничто не позволяло подвергать Священное Писание сомнению.
В-четвертых, я приложил все усилия, чтобы привлечь внимание к той же реальности в своих стихах, которую я видел в самом Священном Писании. И, в-пятых, я никогда не заменял разъяснительную проповедь образной поэзией.
Другими словами, я пытался разъяснить, что Бог предопределил проповедь Своего непогрешимого слова как центральное место в жизни общины и как главное корпоративное средство, с помощью которого Бог защищает Свое Слово от искажения. Несмотря на все другие формы представления, проповедь всегда является непоколебимой. Проповедь оставалась доминирующей и необходимой во все времена. И в моем случае проповедь никогда, ни разу за 33 года, не была смешана с какими-либо визуальными средствами массовой информации. Я думаю, что это плохая практика в проповеди, и обычно происходит из-за потери уверенности в том, что проповедуемое слово совершит свою удивительную работу.
Итак, это меры предосторожности, которые я ввел, чтобы не умалять Священное Писание, не искажать его истины и не заменять библейские стихи, но я думаю, что еще более важным является тот факт, что образное представление библейской реальности подтверждается самим Священным Писанием.
Конечно, в библейские времена никто никогда не слышал о фильмах или видео, и поэтому в Библии о них прямо ничего не сказано. Но если не считать этого, указания на образные представления и драму есть повсюду в Библии.
Во-первых, сама Библия использует образный язык, который создает в нашем сознании картины, которые не совпадают с обсуждаемой реальностью, но которые проливают свет на реальность, не являясь самой реальностью. Мы называем это метафорами, сравнениями, словесными картинками или притчами. Например, просто послушайте Иуду в 12-13 стихе, описывающего лжеучителей и нарушителей спокойствия в церкви:
«Таковые бывают соблазном на ваших вечерях любви; пиршествуя с вами, без страха утучняют себя. Это безводные облака, носимые ветром; осенние деревья, бесплодные, дважды умершие, исторгнутые; свирепые морские волны, пенящиеся срамотами своими; звезды блуждающие, которым блюдется мрак тьмы навеки».
Это потрясающе! Он говорит о людях, плохих людях, которые разрушают церковь. Что он делает? Он создает в нашем мозгу картинки с такими словами, как «безводные облака», «свирепые морские волны», «бесплодные деревья», «звезды, блуждающие». Другими словами, он пытается прояснить одну объективную реальность, сравнивая ее с совершенно другой реальностью.
Иисус делал это с помощью притч, не так ли? «Царство Небесное подобно…» — как горчичное зерно, как закваска, как сокровище, как торговец, как сеть, как хозяин дома, и так далее и тому подобное. Или вспомните о таких пророках, как Захария. Как он помог нам увидеть и насладиться этой реальностью? Он говорит: «Я вижу измерительную линию» (Захария 2:1-5). «Я вижу светильник» (Захария 4:1-3). «Я вижу летящий свиток» (Захария 5:1-4). «Я вижу женщину в корзине» (Захария 5:5-11).
Библия рассказывает подобные вещи сотни раз. Сама природа языка заключается в том, чтобы отличаться от реальности, на которую она указывает. Слово «любовь» — это не то же самое, что реальность любви. Слово «Бог» — это не то же самое, что реальность Бога. И как только вы осознаете, что любой язык указывает на реальность, что работа проповедника, поэта, учителя или родителя состоит в том, чтобы помогать другим видеть и наслаждаться реальностью, тогда вы осознаете все удивительные и разнообразные возможности, которыми обладает язык.
Образное Действие
Тогда есть не только образный язык, но и образное действие в библейских драмах библейской реальности. Иеремии было сказано сделать перекладины для ярма и ходить с этим тяжелым ярмом на плечах, чтобы объяснить, что такое иго Навуходоносора для народа (Иеремия 27:1-22). И Бог велел Иезекиилю лежать на левом боку в течение 390 дней, чтобы проиллюстрировать годы наказания Израиля (Иезекииль 4:4-8). А еще есть бедный Исайя. Бог сказал: «Мой слуга Исаия ходил нагим и босым в течение трех лет как знамение и предзнаменование против Египта и Куша» (Исаия 20:3).
Стремление к реальности
Итак, мой вывод таков: если мы остановимся и задумаемся, почему сама Библия использует так много образных средств для объяснения, иллюстрации и представления реальности, мы увидим, что сама Библия: предлагает нам примеры проясняющие истину, усиливающие истину с помощью драмы, поэзии, и языка. Побуждает нас использовать язык определенным образом. Защищает нас от искажения, замены или умаления Священного Писания.
Автор статьи – Джон Пайпер
