Категория: Эксклюзив

Много чернил было пролито на обыденные дни материнства — дни, как многим кажется, полные бессмысленных задач и повторяющихся обязанностей.

Бог дал нам бесчисленное множество способов, которыми мы могли бы плодотворно использовать свой разум, будучи матерями. Далекое от обыденности или бездумности, материнство может обеспечить плодородную почву для размышлений, решения проблем, расширения интересов, роста компетенций и изучения мира нашего Отца.

Жизнь материнского разума священна. Те, кто живет по Духу Божьему, имеют разум, устремленный к Духу, — разум, полный жизни и мира (Римлянам 8:5-6). Когда ум матери сосредоточен на Духе, он становится источником благословения — физического и духовного — для окружающих ее людей.

Многозадачность матерей

Со многими жизненными задачами (не только с задачами, связанными с материнством) мы можем работать на автопилоте. То есть мы, часто выполняем задачи, которые выполняли ранее, — задачи, которые мы можем выполнять, не задумываясь о них.

Например, когда мы впервые учимся водить машину, все наши чувства находятся в состоянии повышенной готовности к интенсивному обучению. Но после многих лет вождения мы редко думаем о том, чтобы включить сигнал поворота или заехать на стоянку, потому что наше подсознание и тело знают, что делать. Это означает, что пока мы едем, мы можем с кем-то поговорить, или напевать песню, или слушать подкаст. Наш разум способен заниматься чем-то посторонним в это время.

Эта же концепция справедлива и для некоторых аспектов материнства. Когда мы моем посуду, или складываем одежду, или убираем ванную, наш разум уже освоил эту работу, поэтому наши руки могут выполнять ее на автопилоте, пока мы занимаем свой разум чем-то другим. В некотором смысле это похоже на классный час в школе, где мы выбираем, что делать. Мы сами выбираем, как задействовать наш разум, пока работаем на автопилоте.

Как мы будем задействовать наш разум в такие моменты? Мы могли бы вовлекаться и тревожно беспокоиться о состоянии мира, подсчитывать ошибки и боль, которую другие причинили нам, внутренне жаловаться на все, что нам приходится делать, воспроизводить трудные обстоятельства и желать разных ответов. Мы также могли бы потратить это время на просмотр глупых шоу или прослушивание безбожной музыки.

Или же мы можем сосредоточиться на вещах, которые обогащают и углубляют нас как женщин Божьих. «Что бы ни было истинным, что бы ни было благородным, что бы ни было справедливым, что бы ни было чистым, что бы ни было прекрасным, что бы ни было похвальным, если есть какое-либо превосходство, если есть что-то достойное похвалы, подумайте об этом» (Филиппийцам 4:8). Прослушивание Библии в аудио приложении — не единственный способ подчиниться этой заповеди, но это самый верный способ правильно формировать наш разум.

Настройка на благочестивые, наполненные мудростью подкасты может стать еще одним способом плодотворно задействовать наши умы, пока мы работаем на благо наших семей. От получения советов по практической христианской жизни до углубления нашего понимания хорошего богословия и повышения нашей осведомленности об истории церкви, подкасты могут помочь нам расти в нашей любви к Богу и Его народу. Прослушивание аудиокниг, которые либо явно (христианская научно-популярная литература), либо неявно (замечательные христианские истории) вдохновляют нас на добродетель, также может помочь нам сосредоточиться на вещах выше мирских.

В некоторые дни, когда мы устаем, совершенствование нашего разума может означать отказ от наблюдения или слушания и просто более глубокое осознание Бога — Его благости, Его любви, Его святости — не обязательно пытаться узнать что-то новое, но можно отдыхать и наслаждаться тем, что мы знаем о Нем, и получать Его заботу.

Наконец, молитва — это один из лучших способов использовать наш разум (и свободные минуты). Когда наши руки моют пол, меняют подгузник или держат ребенка, мы надеемся, что наши умы регулярно возносятся в молитве к нашему Господу, который всегда с нами. Мы можем молиться через пение, или мы можем молиться молча, но разум, который сосредоточен на Иисусе в молитве, открывает наши просьбы Богу с благодарением — это мысли, приносящие добрые плоды (Филиппийцам 4:6).

Какие потребности окружают меня?

Наша мыслительная жизнь не обязательно должна быть явно духовной или теологической, чтобы быть уполномоченной Духом удовлетворять потребности тех, кто находится на нашем попечении. Тот же Дух, который открывает славу Божью во Христе, также сотворил землю и все, что на ней.

Человек, настроенный на Дух Божий, с удовольствием изучит закономерности и тонкости творения Духа. Могут быть сотни практических тем, на которые вы хотели бы обратить свое внимание, чтобы наслаждаться Божьим миром и благословлять других — от выпечки хлеба до садоводства, изготовления мебели, ремонта дома, компьютерного программирования, изучения иностранного языка, животноводства, консервирования. Нам доступно так много знаний, что часто, даже невозможно представить, с чего начать!

Мы можем начать с вопроса: «Каковы потребности окружающих меня людей? Что могло бы наилучшим образом послужить моему мужу, детям и церковной семье? В каких областях мне чего-то не хватает?» Эти вопросы могут, по крайней мере, дать нам отправную точку для определения того, какие области могут быть полезны для дальнейшего изучения. Возможно, нам нужно освежить наши кулинарные навыки. Может быть, мы так и не научились содержать дом. По мере того, как мы растем в компетентности, мы неизбежно растем в удовольствии от наших обязанностей. Никому не нравится плохо выполнять работу, но, когда мы находим время, чтобы заинтересоваться своей работой и научиться делать ее хорошо, мы получаем от нее большее удовольствие.

Помимо этих идей, наши собственные Богом данные интересы являются хорошим местом для изучения, поскольку мы стремимся плодотворно задействовать наши умы. Мы никогда не знаем, как удовлетворение практических потребностей и наши собственные области интересов могут удивительным образом сочетаться. Плодотворность нашего разума предназначена для того, чтобы выливаться в продуктивную жизнь и дома.

Обязанности матери — это не только повторение и автопилот; наши обязанности меняются и расширяются. Навыки, необходимые в одном сезоне, отличаются от тех, которые требуются в более позднем сезоне. Большая часть времени матери тратится на общение со своими быстро растущими и меняющимися детьми. Кажется, что в ту минуту, когда мы учимся быть родителями одного ребенка в определенном возрасте и на определенном этапе жизни, ребенок растет и меняется, и мы должны адаптировать и расширять нашу материнскую заботу к новым сценариям.

Возможно, одна из самых важных задач матери — это вытягивать жизнь из сознания своих детей и делиться ею, чтобы помочь сформировать их. Для этой задачи есть много слов: образование, ученичество, формирование, воспитание. Павел говорит филиппийцам: «Чему вы научились, и что получили, и что услышали, и что увидели во мне — практикуйте это, и Бог мира будет с вами» (Филиппийцам 4:9). Мы, матери, «узнали, приняли, услышали и увидели» из самого слова Божьего. Мы хотим, чтобы наши дети учились, получали, слышали и видели те же чудеса, что и мы, поэтому мы должны учить наших детей Его Слову.

Мы учим их всему, что есть в наших освященных умах, — всем знаниям, проницательности и мудрости, всем библейским историям, принципам и пророчествам. Мы выращиваем их из слов в предложения, от идей до аргументов. Мы помогаем им ползать, стоять, ходить и бегать. Мы учим их Евангелию. Но мы также практикуем эти вещи. Плодотворная жизнь нашего разума должна быть выставлена на всеобщее обозрение и практиковаться. И по мере того, как мы будем практиковать, наши слабости будут выявляться, и у нас будет больше возможностей продолжать учиться — продолжать самим сообразовываться со Христом.

В конце концов, жизнь разума христианской матери священна, но она не одинока. Это место, где Дух Христа присутствует с ней. Это место, где приветствуются семья, друзья и дети, чтобы поделиться своими прозрениями, компетенциями, знаниями, жизнью и миром от Духа, которые принадлежат ей во Христе.

Автор статьи — Эбигейл Доддс

Источник 

Фото

Как субъективизм отравляет общество

Многие люди знают писателя К.С. Льюиса как автора и создателя «Хроники Нарнии». Несколько меньшая группа знает его как эффективного христианского апологета. Еще меньшая группа ценит его как знатока литературы эпохи средневековья и Ренессанса. И еще меньше людей признают в нем пророка гибели цивилизации. Но представьте себе, эти все направления, объединяет в себе — один человек.

В ряде эссе, в своих лекциях, а затем в своем романе «Эта отвратительная сила» К.С. Льюис четко, терпеливо и методично предупреждает своих читателей об экзистенциальной угрозе западной цивилизации, да и человечеству в целом.

Эта угроза является пагубной ошибкой, которая способствует тиранической власти и тоталитаризму. Это фатальное суеверие, которое медленно разрушает цивилизацию. Это болезнь, которая может уничтожить наш вид и проклясть наши души. Льюис называет это «ядом субъективизма».

Доктрина объективной ценности

До нового времени почти все люди верили, что истина и добро — это объективные реальности и что люди могут их постичь. С помощью разума мы исследуем и изучаем реальность. Когда наши мысли соответствуют объективному порядку реальности, мы говорим об истине. Когда наши эмоциональные реакции соответствуют объективному порядку реальности, мы говорим о добре.

Льюис называет это доктриной объективной ценности, или, в более короткой форме, «Дао». Доктрина объективной ценности, пишет Льюис, это: «вера в то, что некоторые взгляды действительно верны, а другие действительно ложны, в отношении того, что представляет собой Вселенная и каковы мы сами. Те, кто знает Дао, могут считать, что называть детей восхитительными или стариков почтенными — это не просто зафиксировать психологический факт наших собственных родительских эмоций в данный момент, но признать качество, которое требует от нас определенного ответа… И поскольку наши одобрения и неодобрения, таким образом, являются признанием объективной ценности или реакцией на объективный порядок, следовательно, эмоциональные состояния могут быть в гармонии с разумом (когда мы чувствуем симпатию к тому, что должно быть одобрено) или не в гармонии с разумом (когда мы чувствуем, что симпатия заслуживает одобрения, но не можем ее почувствовать) (Уничтожение человека, 18-19).

Яд субъективизма

Яд субъективизма переворачивает этот древний и гуманный взгляд на мир. Сам разум развенчан — или мы могли бы сказать сегодня, что разум реконструирован. Вместо человеческой способности участвовать в вечном Логосе, разум — это просто эпифеномен, сопровождающий определенные химические и электрические события в коре головного мозга, которые сами по себе являются продуктом слепых эволюционных процессов. Проще говоря, разум — это просто случайное и иллюзорное выделение мозга.

Под воздействием этого яда моральные оценочные суждения являются просто проекциями иррациональных эмоций на безразличный космос. Истина и доброта — это просто слова, которые мы применяем к нашим собственным субъективным психологическим состояниям, состояниям, к которым мы были социально обусловлены.

Таким образом, Льюис называет апостолов субъективизма скорее «обусловливающими», чем учителями. Согласно старому видению реальности, задача образования состояла в том, чтобы «воспитывать в ученике те реакции, которые сами по себе уместны, в создании которых заключается сама природа человека» (22). Учителя достигали этого через посвящение, они приглашали учеников в ту же реальность, в которой они жили.

Новое образование просто создает условия. Удалив из реальности все объективные ценности и соображения, они «свободны» формировать будущие поколения так, как они хотят. Захватив бразды правления социальной обусловленностью, они будут обусловливать свои собственные цели (откуда бы они ни исходили) и практически не обращая внимания на ограничения обычаев, традиций, истины или добра.

Льюис проницательно демонстрирует тонкость обусловленности в своей художественной литературе. В романе Оруэлла «1984» О’Брайен заставляет Уинстона признаться, что 2+2=5 под угрозой того, что его лицо съедят крысы. Социальное давление, в большей степени, чем прямые угрозы физического насилия, являются инструментами Льюиса.

В этом Льюис проявил поразительную дальновидность. Кто из нас не может распознать пропаганду, формирующую впечатление, в алгоритмах социальных сетей, в запретах Twitter, в закрытии каналов YouTube? То, что мы слышим и говорим ежедневно, то, что мы прокручиваем и просматриваем, то, что мы видим и начинаем предполагать, — все это предназначено для того, чтобы формировать нас, отделяя нас от истинного и благоприятного. Такая обусловленность предназначена для того, чтобы помочь греховной человеческой тенденции подавлять истину в неправедности.

Ричард Хукер, английский реформатор и герой Льюиса, однажды написал о разрушительном воздействии нечестивых обычаев.

Извращенные и злые обычаи — возможно, начинающиеся с немногих и распространяющиеся на множество, а затем продолжающиеся в течение длительного времени — могут быть настолько сильными, что они затмевают свет нашего естественного понимания, потому что люди отказываются прилагать усилия, чтобы рассмотреть, являются ли их обычаи добрыми или злыми (Божественный Закон и человеческая природа, 43).

Яд субъективизма устраняет обычные препятствия для такого заблуждения и зла, отрицая, что добро и зло вообще объективно существуют. И все же, поскольку мы живем в Божьем мире, а не в мире нашего воспаленного воображения, мы не можем избежать давления объективного морального порядка, давящего на нас как со стороны нашей совести, так и со стороны Священного Писания.

Наше культурное безумие

В результате, как снова умело подчеркивает Льюис, получается своего рода абсурдная трагикомедия. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. По словам, Льюиса: «В какой-то ужасающей простоте мы удаляем орган и требуем его функции. Мы создаем людей без души и ожидаем от них добродетели и предприимчивости. Мы смеемся над честью и шокированы, обнаружив среди нас предателей. Мы кастрируем и приказываем меринам плодиться» (27).

Каким бы пророческим ни был Льюис в своих предупреждениях, даже он, кажется, не представлял себе, к какому безумию приведет субъективизм.

Более того, Льюис считал, что практическая потребность в результатах в точных науках ограничит распространение субъективизма, когда дело дойдет до исследований. Но в двадцать первом веке мы являемся свидетелями технологических и научных достижений, используемых на службе субъективизма. Некоторые из последних «достижений» в медицине используются не для исцеления, а для нанесения увечий; не для восстановления нормальной функции тела, а для того, чтобы искалечить тело и сделать его бессильным или бесплодным.

Что же тогда можно сделать, чтобы предотвратить гибель цивилизации, человечества и проклятие душ? Книги могли быть написаны (и были написаны) в ответ на этот вопрос. Но простой ответ звучит так: мы можем культивировать сообщества, которые, по милости Божьей, любят Бога и установленный им объективный порядок и готовы действовать в мире, отравленном субъективизмом.

К таким сообществам относятся церкви, где благая весть об Иисусе, верно, провозглашается словом и делом, где во имя Иисуса приветствуются беженцы из других стран и где звезды от мира опровергаются словом Божьим. Эти сообщества включают семьи, которые славятся Божьей благостью, которые стремятся плодотворно жить в соответствии с Божьей миссией в мире и которые воспитывают детей в дисциплине и наставлениях Господа.

Эти сообщества включают школы, которые любят истину и творят добро, которые объясняют реальность, не опровергая ее, которые стремятся превратить учащихся в зрелых христиан, которые живут с жизнерадостной целью спасения посреди нашего проблемного мира.

Такова необходимость, время близко. Но готовность — это все, и наш Бог все еще на Небесах, аминь!

Автор статьи — Джо Ригни, редактор desiringGod.org

Источник 

Фото 

Теоретик медиа, американский писатель, культуролог, автор восемнадцати книг, в том числе «Развлекаясь до смерти», «По идейным соображениям», «Технополия: сдача Культуры Технологиям», и «Конец образования: переоценка школьной системы» — Нил Постман не прожил достаточно много лет на нашей земле, чтобы увидеть изобретение смартфонов или социальных сетей, но он предсказал наш нынешний кризис истины.

В своей книге 1988 года «Технополия: сдача Культуры Технологиям» Постман описывает траекторию технологического развития в обществе. Хотя общества сначала восприняли бы технологию как простой инструмент, он предсказал, что технология станет оказывать «тоталитарную силу». Каждая проблема будет рассматриваться как технологическая, и каждое предлагаемое решение будет технологичным.

Когда культура достигла этой третьей стадии, Постман предвидел три проблемы, особенно важные для нашей нынешней битвы за правду: такие проблемы, как: избыток информации, информация без смысла, информация без механизмов контроля.

Ник Постман предвидел напряженность нашего века: слишком много новостей для потребления, слишком мало контекста для понимания этих новостей и слишком мало социальных институтов, чтобы обеспечить «защитные» механизмы, необходимые для распознавания истины. Он был провидцем, но, конечно, видео не больше, чем Библия.

Больше, чем информация

Согласно библейским книгам мудрости, которые включает такие книги, как Иов, Притчи и Екклезиаст, а также Псалмы, истина — это больше, чем информация, а мудрость — больше, чем способность быть «правым».

Стать мудрым, согласно Библии, — это вопрос формирования. Это пожизненное ученичество, которое в первую очередь — предполагает правильные отношения с Богом: «Страх Господень есть начало мудрости» (Притчи 1:7). Согласно библейской традиции мудрости, есть только две стороны: мудрая и глупая, и «Глупцы презирают мудрость и наставления» (Притчи 1:7).

В библейских традициях мудрость меньше похожа на семинар по философии и больше похожа на урок в магазине. Речь идет не о проповедовании, а о жизненной практике. В своем комментарии к Притчам Дерек Киднер утверждает, что эта книга мудрости просит нас рассмотреть, «каков человек, с которым можно жить или работать; как он управляет своими делами, своим временем и самим собой».

В другом месте Киднер формулирует свои мысли так: «Доброта и мудрость — это не два отдельных качества, а два аспекта единого целого». Мудрость, другими словами, предполагает моральное участие и моральную приверженность. Подобно вере без дел, мудрость мертва.

Источник мудрости

Я думаю об этой традиции мудрости, когда подхожу к отрывку, подобному Посланию к Филиппийцам 4:8-9. Павел дает нам список качеств, которые охватывают единое целое добра и мудрости: то, что истинно, благородно, справедливо, чисто, прекрасно, похвально, превосходно, достойно уважения. Подумайте и практикуйтесь в этих вещах, настаивает он.

Истина — это первое качество, которое Павел называет в этом списке, и, подобно любви среди плодов Духа в Послании к Галатам 5:22-23, она служит источником. Точно так же, как нет терпения или самообладания, кроме любви, нет ничего прекрасного или превосходного, кроме истины.

Именно здесь мы приходим к более полному пониманию истины в Библии. То, что истинно, — это больше, чем то, что поддается проверке. То, что истинно, — это то, что реально, что морально логично, что хорошо. Вот почему Бог истинен, а идолы ложны.

Быть истинным по образу самого Бога — это то, что Павел описывает во 2-м Послании к Коринфянам, когда он защищает свое служение: «Мы вели себя в мире с простотой и благочестивой искренностью, не по земной мудрости, но по благодати Божьей» (2 Кор.1:12). Истина — это чистая и благодатная вода благочестивой жизни. В истине нет двуличия и непрозрачности.

Будьте правдивы

Поскольку все в мире стремятся восстановить истину и справедливость, христиане могут начать восстанавливать более полное понимание того, какую ценность это несет в себе. Мы не просто хотим знать истину; мы хотим быть правдивыми. Это включает в себя подчинение практикам, которые формируют мудрую и добродетельную жизнь: прежде всего, уткнуться носом в Слово Божье.

Но что очень важно, согласно Библии, мудрость — это традиция и общая работа между поколениями. И это означает, что опыта одного человека недостаточно. Нам понадобятся учителя.

Нет коротких путей, по крайней мере, в создании настоящей жизни.

Источник 

Некоторые из самых судьбоносных стихов в Библии — это те, которые оживают спустя лишь годы после того, как мы впервые их прочли. Мы читаем их и пропускаем мимо ушей, читаем и пропускаем их мимо своего сознания, перечитываем снова, а потом внезапно реальность прорывается сквозь нас, и их смысл взрывается в нашем воображении. Интересно, приходят ли вам на ум какие-нибудь подобные стихи?

Много лет назад строка из Псалма 4 главы внезапно выпрыгнула в один бытовой момент моей жизни и привлекла мое внимание. Сначала это воодушевляло меня, пробуждая во мне духовные источники, мимо которых я проходил (и смотрел мимо) снова и снова. Тогда это смирило меня, заставив осознать, каким слабым и непостоянным может быть мое сердце. И затем, наконец, это укрепило меня, пробудив мое желание и честолюбие ко Христу и укрепив мое мужество в Нем. Царь Давид пишет,

«Ты наполнил мое сердце радостью большей, чем у тех, у кого зерно и вино в изобилии» (Псалом 4:8).

Удивленный радостью

Я думаю, этот стих годами скрывался от моего внимания, потому что он звучал как клише для моих незрелых и наивных ушей — как предложение, достаточно красивое для картинки с Pinterest, но совершенно оторванное от суровых реалий моей жизни. Я читал такие стихи, на мгновение испытывал смутное вдохновение, а затем двигался дальше и забывал их через несколько минут. Неопределенность, однако, испарилась, когда я замедлился достаточно, чтобы, наконец, увидеть через окно, которое открывает для нас этот стих.

Давид не говорит: «Ты подарил мне великую радость» или даже: «Ты подарил мне столько радости, сколько люди в мире получают от своих лучших блюд и самых полных удовольствий». Нет, он говорит: «Ты вселил в мое сердце больше радости, чем они, когда у них в изобилии есть зерно и вино». Когда Дэвид сопоставляет свою радость в Боге с величайшими удовольствиями на земле — самыми дорогими впечатлениями, в самых экзотических местах, с самыми известными людьми, — он обнаруживает, что мир предлагает недостаточно. Он предпочитает то, что он попробовал через веру, всему остальному, что он может увидеть, сделать или купить.

Думаете ли вы таким образом о своей вере в Бога? Когда вы думаете об Иисусе, думаете ли вы когда-нибудь в терминах радости, восторга, удовлетворения, удовольствия? Открытием для меня в то время было то, что мне не нужно было уходить от радости, чтобы следовать за Иисусом. На самом деле, я мог найти в Нем только самое полное, самое настоящее счастье.

Однако, чем дольше вы размышляете о каком-то стихе, тем тяжелее он становится для понимания. Обещание испытать радость, подобную радости Давида, может уступить место тревожному осознанию того, что мы еще не испытали ее. Могу ли я действительно сказать вместе с ним: «Боже, ты дал мне больше радости, чем есть в мире в его величайших радостях?» Счастлив ли я в Иисусе так же, как они в своей еде, друзьях, карьере, отпуске и имуществе? Мы знаем, что должны быть в состоянии сказать то, что говорит Давид, и все же мы также достаточно хорошо знаем свои собственные сердца, чтобы задаться вопросом, можем ли мы это сделать.

Я чувствую, каким медленным может быть мое сердце, чтобы наслаждаться Богом. Хлеб, вино, телевидение и мое я. Грех все еще живет во мне. Как говорит Джон Пайпер, мы, люди, в своем грехе «отдаем глубокое, непоколебимое, непреодолимое предпочтение другим вещам, а не Богу» («Что такое Грех?», 14). Этот грех — не просто затянувшаяся склонность поступать неправильно, но и упрямое стремление к неправильному поступку. Таким образом, чтение Библии иногда может показаться обременительным. Общение и молитва иногда могут казаться вынужденными. Радость в Боге может казаться далекой и теоретической.

Чтобы не допустить недопонимая, объяснюсь, ценить хлеб и вино — это не грех. Псалмопевцы прославляют и поклоняются Богу и за то, и за другое (см. Псалом 64:10; 103:15). Наша радость от хлеба, вина и любого другого доброго дара от Бога предназначена для того, чтобы разжечь нашу радость в Нем, а не соперничать с Ним (Иакова 1:17). Предпочесть Богу зерно, вино или что-то еще — это грех. И, согласно 1 Иоанна 1:8, все мы иногда отдаем неправильные предпочтения. Мы жаждем меньших, более тонких радостей, чем все, что мы имеем во Христе.

Однако, даже если мы преодолеем наше внутреннее сопротивление этой радости, более суровые реалии жизни также станут препятствием на пути к радости. В конце концов, книга Псалмов — это не один длинный радостный хор. Он предлагает жизнь поклонения, которая не является комфортной или предсказуемой, но трудной и требовательной, иногда даже мучительной.

«Господи! не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня. Помилуй меня, Господи, ибо я немощен; исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены; и душа моя сильно потрясена; Ты же, Господи, доколе?» (Псалом 6:2-4).

«Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лицо Твое от меня? Доколе мне слагать советы в душе моей, скорбь в сердце моем день и ночь? Доколе врагу моему возноситься надо мною?» (Псалом 12:2-3).

Жизнь Давида, в частности, была ужасно тяжелой. После того, как он был избран царем, Саул начал на него охоту. После того, как он совершил прелюбодеяние и убил мужа этой женщины, он потерял своего маленького сына. Позже другой его сын, Амнон, погиб от рук своего собственного брата Авессалома, который затем бежал. И когда отчужденный сын, в конце концов, вернулся, он предал своего отца, организовал мятеж и украл королевство.

Агония, которую испытал Давид (отчасти из-за своего собственного греха, а во многом из-за грехов против него), делает его слова в Псалме 4:8 еще более сладкими и убедительными. Его боль не опровергает то, что он говорит о радости, но доказывает это, показывая, что эта радость необычайно сильна и устойчива.

Даже когда я теряю все

Когда Давид пишет: «Ты наполнил мое сердце радостью большей, чем у тех, у кого зерно и вино в изобилии» (Псалом 4:8), он пишет не из уютного дворца в мирное время; он пишет из укрытия, в то время как Авессалом захватил его трон. Псалмы 3 и 4 — это утренние и вечерние псалмы преданного человека. Давид много страдал на протяжении всей своей жизни, но было ли что-нибудь более болезненным, чем удар в спину от его собственного сына?

«Никакая тьма и потери не могли отнять глубину и полноту его радости в Боге».

И все же он не был совершенно несчастен, даже когда наблюдал, как мальчик, которого он когда-то держал на руках, кормил и играл с ним, уничтожает дело его жизни. Никакая тьма и утрата не могли лишить его глубины и полноты радости в Боге.

Эта радость предназначена не только для более легких, комфортных, веселых моментов христианской жизни, но она также достаточно сильна для окопов, долин, и бурь. То, что Бог сделал для преданного и отчаявшегося короля, он теперь обещает сделать для нас, с чем бы мы ни столкнулись или что бы ни перенесли. И какой больший, более практичный подарок он мог бы нам сделать, чем сказать: «В любых обстоятельствах, какими бы мрачными или болезненными они ни были, я не только сохраню тебе жизнь, но и сделаю тебя счастливым»?

Автор статьи – Маршалл Сигал, штатный писатель христианского портала desiringGod.org

Источник

Фото 

Сегодня исполняется семь лет моего брака с моей женой Фэй. Со дня нашей свадьбы я знал, что седьмой год является  чем-то вроде вехи для браков (во многом, похоже, благодаря фильму 1955 года «Зуд седьмого года» (The Seven Year Itch) с Мэрилин Монро).

Фильм «Зуд седьмого года» относится к тому времени, когда один или оба супруга устают от брака и начинают жаждать чего-то нового. Хотя исследования никогда не доказывали, что семь — это точное число, различные исследования показали, что статистика разводов действительно растет и достигает пика где-то между пятью и десятью годами брака. Однако я не уверен, что нам действительно нужны были сложные исследования, чтобы доказать: брак сложнее, чем мы ожидаем. И если мы ищем причины, чтобы уйти, у нас будет из чего выбирать.

Зачем еще мы даем клятвы? «Свадебные клятвы, — напоминает нам Тим Келлер, — это не признание в настоящей любви, а взаимно связывающее обещание будущей любви» (Значение брака, 79). «Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. Быть твоим может стоить мне больше, чем я когда-либо думал, но я обещаю никогда не покидать тебя». Клятвы связывают будущую хрупкость брака с самой красотой церемонии.

В своем предисловии к книге Германа Бавинка «Христианская семья» Джеймс Эглинтон пишет: «в этом падшем мире нет никаких гарантий, что брак, при всей его способности быть прекрасным и обогащающим, будет чередой растущих физических удовольствий на протяжении всей жизни. На самом деле здоровый брак, вероятно, будет больше опираться на Нагорную проповедь, чем на Песнь Песней Соломона».

После семи лет брак оказался гораздо сложнее, чем мы оба ожидали, и гораздо приятнее. Мы по-прежнему любим Песнь Песней Соломона и опираемся на нее — здоровые браки, какими бы сложными они ни были — это увлекательные романы, достойные такой поэзии. Но мы также научились, возможно, даже больше, взбираться на гору и дольше сидеть у ног Иисуса.

Семь слов за семь лет

Брак не находится в центре внимания Нагорной проповеди — об этом прямо говорится только в 2 из 107 стихов, — но в трех главах содержатся некоторые важные советы для браков, молодых и не очень. После семи лет, проведенных с Фэй, заповеди, предупреждения и обещания Иисуса приобретают новый вес и актуальность для евангельской драмы, которую нам было дано пережить вместе. Следующие семь слов, в частности, запомнились мне, когда мы делали наши первые шаги в восьмой год.

1. Позаботьтесь о том, на чем вы строите свой дом.

«Итак, всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне» (Матфея 7:24).

После учения о гневе, похоти, беспокойстве, честности, мести, прощении, даянии, посте, молитве и многом другом, Иисус завершает свой рассказ яркой картиной двух видов домов: один построен на песке, а другой на камне. Жизни (и браки), построенные на песке, рухнут. Жизни (и браки), построенные на камне, будут стоять: в богатстве, в бедности, в болезни и в здравии — другими словами, что бы ни случилось. «и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне» (Матфея 7:25).

Что значит строить свой брак на камне? Это значит строить наши браки на послушании Иисусу. «Тогда каждый, кто услышит эти слова и исполнит их, будет подобен мудрецу, который построил свой дом на скале». Это означает активное помещение Иисуса и Его слов в центр наших ритмов, нашей романтики и даже нашего конфликта. Ищем ли мы все еще творческие способы еще больше вовлечь Его в наши браки — вместе читать Писание, вместе молиться, вместе петь, вместе благодарить Его, вместе наслаждаться Им? Каждая семья быстро учится тому, что требуется особая, наполненная Духом целеустремленность, чтобы не сойти со скалы.

Теперь о конфликте. Что, если бы, когда в нашем браке возникает напряженность, решающим фактором чаще всего было то, чего Иисус хочет больше всего? Конечно, мы не всегда будем точно знать, чего хочет Иисус, но обязательство доверять Ему и повиноваться Ему в любой ситуации разрешило бы многие трения во многих браках, не так ли?

Когда прогноз ухудшается, наползают тучи, начинают завывать ветра и лить дожди, мы чувствуем, построена ли наша любовь на твердой почве (или нет). Мы больше стремимся повиноваться Иисусу или идти своим путем? Его слова или наши чувства неизменно побеждают? Готовы ли мы снова предпринять трудные, дорогостоящие шаги, к которым Он призывает нас? Построен ли наш дом на камне — или на песке?

2. Бдительно охраняйте свою верность.

«Блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога» (Матфея 5:8).

Возможно, самое ясное слово для обозначения брака в Нагорной проповеди содержится в Евангелии от Матфея 5:27-32. «Вы слышали, что было сказано: «Не прелюбодействуй». Но я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем» (Матфея 5:27-28). Другими словами, не просто избегайте постели запретной женщины, избегайте даже воображать себя в ее постели. Идите на все, что необходимо, чтобы охранять сад вашей чистоты и близости.

«Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Матфея 5:29).

Окружает ли наше брачное ложе такое исполненное Духа рвения? Мы когда-нибудь говорили о том, как каждый из нас борется с сексуальным искушением? Есть ли в нашей жизни мужчины и женщины, которые знают, как привлечь каждого из нас к ответственности? Глубочайшее супружеское счастье приходит к тем, кто вместе борется за чистоту, потому что вместе мы больше видим Бога: «Блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога».

Это верное стремление к чистоте также сопровождается обязательством никогда не уходить — ни через пять, ни через семь, ни через пятьдесят семь лет. «А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует» (Матфея 5:32). Конечно, браки, разрушенные неверностью, потребуют особой заботы, совета и благодати, но Его слово остается ясным: «Итак, что Бог соединил, да не разлучит человек» (Матфея 19:6).

3. Исправляйте друг друга со смирением.

«Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Матфея 5:5).

Брак освящает нас, по крайней мере, по двум важным причинам: (1) муж и жена видят больше грехов друг друга, чем кто-либо другой, и (2) завет связывает нас приятно близко на всю жизнь, в том числе и наши грехи. Мы видим худшее друг в друге, и все же нам некуда идти.

То, как моя жена реагирует на мои грехи, оказывает непропорционально большое влияние на то, как я вижу себя и свой грех (и наоборот). Как супруги, мы сидим у чувствительного, а иногда и болезненного окна в души друг друга. Вопрос в том, как мы справимся с этим бременем и привилегиями. И Иисус подсказывает нам, как проходить эти испытания:

«И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего». (Матфея 7:3-5)

Насколько разными могли бы быть наши браки, если бы мы просто и последовательно выполняли эти три стиха? В условиях уязвимости брака тем более важно противостоять и исправлять друг друга со смирением — с терпеливым осознанием наших собственных неудач и грехов и стойкой надеждой на перемены и рост.

4. Не убивайте друг друга.

«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Матфея 5:9).

Мы можем предположить, что сексуальная безнравственность положила конец большему количеству браков, чем любая другая угроза, и она, несомненно, сокрушила и поглотила многих.

«Вы слышали, что сказано древним: «не убивай, кто же убьет, подлежит суду». А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Матфея 5:21-22).

Иисус не оставляет места неправедному гневу; Он ставит его наравне с убийством. И все же, как часто мы находили для этого место в наших домах? Как часто мы чувствовали себя оправданными, в то время как наши обиженные чувства пылали внутри нас? И как часто мы отвечали на неправедный гнев еще более неправедным гневом? Во что бы то ни стало охраняйте свое брачное ложе от прелюбодеяния и порнографии, но также охраняйте его от своего собственного гнева.

Остерегайтесь гнева, и когда вспыхнет пожар, не оставляйте его без внимания. «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что‐нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Матфея 5:23-24).

Пары, которые избегают тяжелых разговоров, лишаются некоторых из самых сладких моментов в браке.

5. Радуйтесь прощению друг друга.

«Блаженны милостивые, ибо они будут помилованы» (Матфея 5:7).

Поскольку каждый брак — это союз между грешниками, прощение будет нашим постоянным гостем. Дети могут приходить и уходить, работа может приходить и уходить, дома могут приходить и уходить, но потребность в прощении останется. Так будет ли прощение желанным гостем в вашем доме — или нежеланным и обиженным?

Иисус предупреждает нас, в том числе мужей и жен: «Если вы прощаете другим их прегрешения, ваш Небесный Отец также простит вас, но если вы не прощаете другим их прегрешения, и ваш Отец не простит ваших прегрешений» (Матфея 6:14-15). Иисус говорит, что нежелание прощать духовно смертельно. Милосердие, с другой стороны, порождает безопасность и радость: «Блаженны милостивые, ибо они будут помилованы».

Прощение обходится дорого, ведь брак раскрывает в нас больше, чем мы хотим показать, и он причиняет нам больше боли, чем большинство отношений. И мы неизбежно должны прощать одни и те же грехи снова, снова и снова, как делает это для нас Иисус Христос.

6. Наполняйте свой брак молитвой.

«Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (Матфея 7:7).

Сколько браков (включая мой собственный) страдают без необходимости, потому что мы отказываемся воспользоваться всемогущим ухом небес? Неужели наш брак действительно слишком тяжел для него? «Всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Матфея 7:7-8).

Стал ли брак казаться вам неустойчивым? Вы потеряли надежду на то, что все наладится? Вы потихоньку перестали молиться за своего мужа или жену? Тогда поверьте Иисусу на слово: продолжайте просить, продолжайте искать, продолжайте стучаться. «Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Матфея 7:11).

7. Ищите Бога друг перед другом.

«Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Матфея 5:6).

«Итак, не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?» или «что пить?» или «во что одеться?» Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Матфея 6:31-32, 34).

Чувствуете ли вы, что исчерпали все, что могли бы дать, пожертвовать и вынести в браке? Неужели завтрашний день кажется невозможным? Не беспокойтесь о завтрашнем дне. Сосредоточьте свой взор на Боге сегодня — на Его праведности, Его Царстве, Его обетованиях, Его ресурсах — и доверьте Ему следующие десять, или двадцать, или пятьдесят лет.

Это не значит, что хорошие браки игнорируют будущее. Мужья, в частности, несут ответственность за то, чтобы смотреть вперед и предвидеть возможности, потребности и опасности, как это сделал бы любой добрый пастырь. Хорошие браки требуют регулярной предусмотрительности и планирования. Как еще можно сохранить и взрастить значимое, плодотворное единство? Верные браки не игнорируют будущее, но они также не беспокоятся о будущем. Они знают, что сегодня им не нужна супружеская сила и любовь на всю жизнь; они им просто нужны для еще одного воскресенья, а затем еще одного понедельника, а затем еще одного вторника.

Бог не призывает нас предсказывать или переносить наши будущие неприятности. Он призывает нас переносить сегодняшние трудности в благодати и силе, которые Он предоставляет для сегодняшнего дня. Посмотрите на птиц в воздухе. Посмотрите на полевые лилии. Он сохранит, укрепит и даже украсит ваш брак — поскольку каждый из вас больше всего сосредоточен на поиске Его истины. «Ищите прежде Царства Божия и правды Его, — говорит Иисус, — и все это приложится вам» (Матфея 6:33).

Вам нужен ключ к здоровому и счастливому браку? Настоящий ключ, будь то на седьмом или семидесятом году брака, заключается в том, чтобы добиваться чего-то до и после брака. Блаженны мужья и жены, которые больше всего алчут и жаждут праведности, ибо они будут верны, полны надежды и удовлетворены.

Автор статьи — Маршалл Сигал, штатный писатель desiringGod.org

Источник

Фото 

Иллюстрация отца церкви четвертого века Афанасия Александрийского пришла мне на ум, когда я читал книгу Расса Рэмси «Рембрандт на ветру: учимся любить искусство глазами веры». В своей книге «О воплощении» Афанасий сравнивает образ Бога в падших людях с портретом, который был «стерт пятнами извне». Он объясняет, что из-за ущерба, нанесенного грехом человечеству, высшему творению Божьего искусства, второму лицу Троицы пришлось стать человеком, чтобы восстановить в нас Свое подобие. Слово, которое является образом невидимого Бога, пришло на землю, чтобы его «портрет мог быть обновлен» (О воплощении, гл. 14).

Но Бог не начинал с чистого листа, когда дело доходило до искупления. Он слишком любил свой образ в человечестве, чтобы отказаться от нас и начать все с нуля. Как говорит Афанасий, «Ради картины даже простое дерево, на котором она написана, не выбрасывается, но на нем обновляется контур». Падшие человеческие существа — это поврежденные шедевры, все еще демонстрирующие подобие нашего Создателя под определенными углами и в правильном свете. Хотя мы изодраны и запятнаны грехом, эгоизмом и смертностью, мы все еще похожи на Него. И это сходство проявляется всякий раз, когда мы отстаиваем истину, стремимся к добру или создаем и прославляем красоту.

Рэмси, любитель искусства и пастор Пресвитерианской церкви Христа в Нэшвилле, штат Теннесси, считает, что красота, в частности, обладает силой «пробуждать наши чувства к миру, таким образом, каким его создал Бог, и пробуждать наши чувства к самому Богу». Тот факт, что как верующие, так и неверующие способны создавать красоту, означает, что Бог действует через носителей образа, чтобы «явить Свою славу» — даже среди их несчастий, моральных недостатков и умственных трудностей.

Рембрандт на ветру: учимся любить искусство глазами Веры

Книга частично посвящена истории искусства, частично изучению Библии, частично философии и частично анализу человеческого опыта, но все это история. Жизни художников в этой книге иллюстрируют борьбу жизни в этом мире и указывают на красоту искупления, доступного нам во Христе. Каждая история отличается от другой. Некоторые завершаются оглушительным триумфом, в то время как другие заканчиваются мучительной борьбой. Но все они поднимают важные вопросы о таланте, жажде славы, и все они учат нас любить и видеть красоту.

Гений черпает вдохновение из бесконечной красоты

С помощью яркого повествования Рэмси знакомит нас с девятью великими художниками и скульпторами, чьи сложные биографии иллюстрируют, как даже в нашем падшем состоянии люди смешивают красоту с тщетностью. Микеланджело вырезает свой шеститонный «магнум опус Давид», игнорируя трещины в мраморе, отражающие его собственный сексуальный стыд. Кисть Караваджо оживляет Библию, в то время как его вспыльчивость и невоздержанность приносят смерть. Ван Гог наполняет свои полотна покоем и светом, в то время как неуверенность в себе и депрессии омрачают его сердце. Самая бессмертная картина Рембрандта становится жертвой воров и теряется. И Лилиас Троттер жертвует своей карьерой в искусстве, чтобы служить и проповедовать бедным в африканской пустыне.

Эти художники и их работы показывают, как Бог видит всех носителей своего образа: «полностью обнаженными в наших недостатках», в наших личных мучениях или в нашей подверженности разложению. Рэмси видит в Автопортрете Ван Гога с перевязанным ухом картину нашей «духовной и социальной бедности». (Для тех, кто не знает, Ван Гог, как известно, отрезал себе ухо во время параноидального безумия и подарил его девушке легкого поведения). Эта картина, изображающая человека в самый тяжелый момент его жизни, является точным изображением нашего «стыда и потребности в спасении», даже когда мы, подобно страдающему голландскому мастеру, преломляем Божье сияние в наших порочных попытках создать красоту.

Художники могут ослеплять нас своим талантом, но даже величайший гений ограничен. Сквозь тайные линзы, которые позволяли Вермееру рисовать с жуткой точностью, Рэмси видит скромную зависимость от других составляющих, «заимствованный свет», который доказывает, что никто из нас не самодостаточен. Мы нуждаемся не только в Боге, но и друг в друге, и даже гении зависят от того, кто делает их кисти. Без парижской студии, которую Фредерик Базиль предоставил своим коллегам-художникам, мир, возможно, никогда бы не узнал таких имен, как Дега, Ренуар или Моне. Эти люди остались бы без гроша в кармане и были бы безвестными. Одного таланта им было недостаточно. Нам всем  нужна помощь.

Рэмси преуспевает в том, чтобы подчеркнуть эти моменты, одновременно заставляя историю искусства читать как роман. Его красочные пересказы жизни библейских персонажей и художников, которые дали им лица, будут постоянно информировать и трогать вас во время чтения его книги. Для слишком многих людей художественные музеи — это места скуки. Мы бродим из зала в зал, восхищаясь полотнами, но не уверены, что понимаем смысл, который хотели передать их создатели. Эта книга научит вас видеть жизнь в каждом кадре, видеть человеческую борьбу, которая характеризует нас так же, как и давно умерших импрессионистов.

Также примечательно, что Рэмси решил отметить художников, чьи работы в какой-то степени имитируют творчество. Все художники и скульпторы, которых он описывал, создавали узнаваемые сцены и портреты, будь то четкие и реалистичные или стилизованные и яркие. Не все, что сегодня называется «искусством», прекрасно. Такие произведения, как Onement VI, My Bed и Piss Christ, оцениваются как непонятные или богохульные. Покойный философ Роджер Скрутон описал это падение и умолял зрителей вернуть более древнее, благородное понимание искусства и архитектуры. И хотя Рэмси не вдается в эту дискуссию в этой книге, есть признаки того, что он разделяет отвращение Скрутона ко многим произведениям современного и постмодернистского искусства.

Восстановление красоты

«Рембрандт на ветру» также бросает вызов христианам, которые подчеркивают истину и доброту, пренебрегая красотой. В то время как религиозное искусство когда-то вдохновляло мир, сегодня христиане в значительной степени отступили в «сферу личного поведения и интеллектуального согласия» (9). И это реальная проблема. Художник и писатель Макото Фудзимура спрашивает в предисловии: «Почему искусство?», и Рэмси отвечает, что красота дает полное выражение правде и добру:

«Красота выводит стремление к добру за рамки простого личного этического поведения к работе по намеренному созданию добра другим. Красота ведет к поиску истины, минуя накопление знаний, к провозглашению и применению истины во имя заботы о других. Красота вовлекает нас глубже в сообщество. Мы жаждем поделиться опытом красоты с другими людьми, посмотреть на кого-то рядом с нами и сказать: «Ты это слышишь? Ты это видишь? Как красиво!»

Может быть, самое главное, что красота хрупка. Подумайте об эфемерной природе даже произведений искусства, которые мы считаем бессмертными — «Давид» Микеланджело, который однажды рухнет, «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, которая содержится под контролем температуры и влажности, чтобы замедлить ее разложение, или даже собор Парижской Богоматери, который загорелся три года назад на глазах у всего мира. Рэмси напоминает нам, что все величайшие произведения человеческой красоты в конечном итоге поддадутся порче. Действительно, название книги намекает на тот факт, что многие, великие произведения, такие как «Буря на Галилейском море» Рембрандта, уже исчезли. Никто не знает, существует ли до сих пор этот шедевр, вырезанный из рамы ворами 32 года назад.

Похоже, это и наша судьба тоже. Жизни художников Рэмси, как и их искусство, были потрясены бурями духовного и телесного разложения. Их человеческие слабости и недостатки заслоняли красоту, которую они рисовали, и красоту Божьего образа в них. Но Спаситель, спящий на корме лодки Рембрандта, может утихомирить бури. Для Рэмси не случайно, что Иисус появляется во многих великих произведениях искусства. Человеческое стремление к красоте во многих отношениях является стремлением преодолеть наше печальное состояние — не только создать, но и проявить славу, которая будет длиться вечно. Это означает, что если мы сами являемся образами, то мы в долгу перед нашим Художником. И если он все еще не отложил свою кисть, это действительно хорошие новости.

Автор статьи — Шейн Моррис, писатель в Центре Колсона и ведущий подкаста Upstream, а также ведущий подкаста BreakPoint.

Источник

Всем доброго утра! Сегодня наш почтовый ящик полон электронных писем с вопросами от наших слушателей, а в особенности о том, стоит ли драматизировать жизнь Иисуса Христа. Слушатель по имени Джим спрашивает в своем письме нас об этом так: «Дорогой пастор Джон, здравствуйте, и спасибо вам за этот подкаст. Я задаюсь вопросом об опасностях и преимуществах просмотра библейской исторической литературы, особенно телевизионных шоу и фильмов о жизни Христа, о том, как он действует и говорит вещи, выходящие за рамки того, что мы читаем в Писании».

Другой наш анонимный слушатель пишет: «Дорогой пастор Джон, спасибо вам за вдохновляющий подкаст, он очень помог мне и моей семье, когда мы только переехали и начали жить новой жизнью в этом году в Казахстане. Я хотел бы знать ваши мысли о телевизионных шоу и фильмах о жизни Христа. Правдивы и полезны ли они?»

Церковный лидер Сэм, хочет знать значимость визуальных эффектов, особенно экранных инсценировок о жизни Христа. После просмотра одного из недавних шоу в его церкви, которое называют «любимым многими», он написал нам вопрос: «Я чувствую, что оно оживило мое собственное хождение с Богом и помогло мне представить, каким мог бы быть мир Иисуса. Это приводит мои мысли к тому, что мир Библии становится для меня более доступным. Но воображение может завести нас очень далеко. Можем ли мы наслаждаться подобными шоу и даже включать их в учебный контекст, не нарушая вторую заповедь?»

Другая слушательница, Лиза, настроена менее оптимистично. Она говорит, что телевизионные инсценировки жизни Христа ей совсем не нравятся. Размышляя над Притчами 30:6 и Откровением 22:18, она задается вопросом, не являются ли эти драмы «дополнением или изменением Священного Писания», равносильным ереси. Пастор Джон, для этих слушателей, есть ли у вас какие-нибудь ответы?

Я никак не могу избежать этого вопроса, потому что он затрагивает мою жизнь. В течение 25 лет я все еще делаю это, так или иначе. Когда я был пастором в Вифлееме, каждое Рождество я читал людям на богослужении то, что мы называли «Адвент-стихи», по одному на каждое воскресенье во время Адвента. Чтение стихотворений занимало около десяти минут. Мы создали историю, построенную вокруг библейского персонажа или библейской ситуации, для которой я придумал людей, диалоги и обстоятельства, которых не было в Библии, но которые были предназначены для прояснения, подтверждения и усиления реалий, которые есть в Библии, которым учит само Писание.

Итак, вопрос для меня не абстрактный. Вопрос в том, делал ли я что-то греховное? Было ли неправильно создавать эти художественные образы?

Позвольте мне упомянуть о мерах предосторожности, которые я ввел, чтобы избежать опасностей искажения Священного Писания, замены и подмены смысла стихов или умаления авторитета Библии, а затем я приведу несколько положительных причин, почему я считаю, что образные объяснения, иллюстрации и представления библейской истины не только законны, но даже поощряются Библией.

Во-первых, был ли я виновен в непослушании Притчам 30:6 или Откровению 22:18, в которых говорится, что мы не должны добавлять ничего к словам Бога или к пророчествам Писания? Нет, я не был виновен в неподчинении этим Писаниям, потому что эти стихи запрещают презумпцию того, что кто-то может добавлять Писание к Писанию или пророчество к пророчеству. Эти тексты не осуждают объяснение, разъяснение, иллюстрацию и представление Священных Писаний, которые сами по себе не претендуют на какой-либо авторитет на уровне Священных Писаний.

Эти тексты осуждают любую попытку использовать слова, образы или представления, которые претендуют на то, чтобы быть наравне со Священным Писанием. И на самом деле, я бы сказал, что Римско-католическая Церковь виновна в этой ошибке, когда она возвышает папские заявления «ex cathedra» до уровня непогрешимого библейского авторитета. Это моя первая гарантия.

Во-вторых, я ясно дал понять, что стихи, которые я читал, не были Священным Писанием и не были вдохновлены Богом. Они были образной иллюстрацией, объяснением и представлением истины, которую я видел в библейском контексте.

Я проводил это различие не только при чтении стихов, но и при чтении проповеди. Моя проповедь — это не Священное Писание; она основана на Священном Писании. Так же обстоит дело и с образной поэзией — или драмой, если уж на то пошло.

В-третьих, я обещал никогда не создавать никаких диалогов, никаких персонажей или каких-либо обстоятельств, которые не могли бы произойти с учетом того, чему на самом деле учит Библия. Другими словами, несмотря на то, что я воспроизводил «ситуации», которых не было в Библии, ничто из того, что я создавал, не противоречило тому, что было в Библии. Все должно было быть возможным и правдоподобным с учетом того, что было в Библии. Ничто не позволяло подвергать Священное Писание сомнению.

В-четвертых, я приложил все усилия, чтобы привлечь внимание к той же реальности в своих стихах, которую я видел в самом Священном Писании. И, в-пятых, я никогда не заменял разъяснительную проповедь образной поэзией.

Другими словами, я пытался разъяснить, что Бог предопределил проповедь Своего непогрешимого слова как центральное место в жизни общины и как главное корпоративное средство, с помощью которого Бог защищает Свое Слово от искажения. Несмотря на все другие формы представления, проповедь всегда является непоколебимой. Проповедь оставалась доминирующей и необходимой во все времена. И в моем случае проповедь никогда, ни разу за 33 года, не была смешана с какими-либо визуальными средствами массовой информации. Я думаю, что это плохая практика в проповеди, и обычно происходит из-за потери уверенности в том, что проповедуемое слово совершит свою удивительную работу.

Итак, это меры предосторожности, которые я ввел, чтобы не умалять Священное Писание, не искажать его истины и не заменять библейские стихи, но я думаю, что еще более важным является тот факт, что образное представление библейской реальности подтверждается самим Священным Писанием.

Конечно, в библейские времена никто никогда не слышал о фильмах или видео, и поэтому в Библии о них прямо ничего не сказано. Но если не считать этого, указания на образные представления и драму есть повсюду в Библии.

Во-первых, сама Библия использует образный язык, который создает в нашем сознании картины, которые не совпадают с обсуждаемой реальностью, но которые проливают свет на реальность, не являясь самой реальностью. Мы называем это метафорами, сравнениями, словесными картинками или притчами. Например, просто послушайте Иуду в 12-13 стихе, описывающего лжеучителей и нарушителей спокойствия в церкви:

«Таковые бывают соблазном на ваших вечерях любви; пиршествуя с вами, без страха утучняют себя. Это безводные облака, носимые ветром; осенние деревья, бесплодные, дважды умершие, исторгнутые; свирепые морские волны, пенящиеся срамотами своими; звезды блуждающие, которым блюдется мрак тьмы навеки».

Это потрясающе! Он говорит о людях, плохих людях, которые разрушают церковь. Что он делает? Он создает в нашем мозгу картинки с такими словами, как «безводные облака», «свирепые морские волны», «бесплодные деревья»,  «звезды, блуждающие». Другими словами, он пытается прояснить одну объективную реальность, сравнивая ее с совершенно другой реальностью.

Иисус делал это с помощью притч, не так ли? «Царство Небесное подобно…» — как горчичное зерно, как закваска, как сокровище, как торговец, как сеть, как хозяин дома, и так далее и тому подобное. Или вспомните о таких пророках, как Захария. Как он помог нам увидеть и насладиться этой реальностью? Он говорит: «Я вижу измерительную линию» (Захария 2:1-5). «Я вижу светильник» (Захария 4:1-3). «Я вижу летящий свиток» (Захария 5:1-4). «Я вижу женщину в корзине» (Захария 5:5-11).

Библия рассказывает подобные вещи сотни раз. Сама природа языка заключается в том, чтобы отличаться от реальности, на которую она указывает. Слово «любовь» — это не то же самое, что реальность любви. Слово «Бог» — это не то же самое, что реальность Бога. И как только вы осознаете, что любой язык указывает на реальность, что работа проповедника, поэта, учителя или родителя состоит в том, чтобы помогать другим видеть и наслаждаться реальностью, тогда вы осознаете все удивительные и разнообразные возможности, которыми обладает язык.

Образное Действие

Тогда есть не только образный язык, но и образное действие в библейских драмах библейской реальности. Иеремии было сказано сделать перекладины для ярма и ходить с этим тяжелым ярмом на плечах, чтобы объяснить, что такое иго Навуходоносора для народа (Иеремия 27:1-22). И Бог велел Иезекиилю лежать на левом боку в течение 390 дней, чтобы проиллюстрировать годы наказания Израиля (Иезекииль 4:4-8). А еще есть бедный Исайя. Бог сказал: «Мой слуга Исаия ходил нагим и босым в течение трех лет как знамение и предзнаменование против Египта и Куша» (Исаия 20:3).

Стремление к реальности

Итак, мой вывод таков: если мы остановимся и задумаемся, почему сама Библия использует так много образных средств для объяснения, иллюстрации и представления реальности, мы увидим, что сама Библия: предлагает нам примеры проясняющие истину, усиливающие истину с помощью драмы, поэзии, и языка. Побуждает нас использовать язык определенным образом. Защищает нас от искажения, замены или умаления Священного Писания.

Автор статьи – Джон Пайпер

Источник

Когда дело доходит до светских историй происхождения, креационизм присутствует повсюду.

Я не говорю о происхождении жизни. Эволюция остается любимым ответом на этот вопрос. Но когда дело доходит до создания современного мира, например, западного, либерального мировоззрения — отрицание эволюции присутствует повсюду. В наши дни среднестатистический житель Запада считает, что его ценности, цели и моральные принципы возникли почти чудесным образом из тьмы древних религий и суеверий. Такие убеждения появились в истории, поэтому предполагается, что они полностью сформированы и не зависят от предыдущих убеждений и практик.

Но более внимательный историк — тот, кто обращает внимание на культурные изменения на протяжении веков, будет отрицать такой креационизм. В частности, он или она увидят, бесспорно, христианские истоки светско-либерального мировоззрения. Позвольте мне привести два примера: современная наука и Просвещение. Оба движения занимают центральное место в западном воображении, и оба демонстрируют признаки эволюции от общего истока.

Общим истоком является, конечно же, христианство.

Научная эволюция

Популярное повествование об истории науки звучит примерно так. Все было во тьме, пока Николай Коперник (1473-1543) не поместил солнце в центр вселенной. В этот блестящий момент вдохновения наука возникает ex nihilo (из ничего). Никаких примитивных истоков, никаких промежуточных форм — просто появление, почти полностью сформировавшегося, совершенно нового вида под названием «Научный метод».

То же самое происходит и с современными либеральными ценностями. Тот факт, что пионерами науки были христиане в христианских университетах, исследующие природу в соответствии с христианскими верованиями, считается случайным. Игнорируется предыстория, в которой такие философы, как Августин (354-430), Уильям Оккам (1285-1347) и многие другие, отделили «естественную философию» от ее греческих предпосылок. Там, где осторожные историки науки ссылаются на эволюцию дисциплины, наше популярное понимание — это революция Коперника — вспышка, которая избавила нас от тьмы.

Эволюция эпохи Просвещения

Следуя успехам научной эволюции, мыслители 16-го и 17-го веков становились все более уверенными в наших рациональных способностях объяснять мир. Возникшее философское движение назвало себя «веком разума», в отличие от прежнего «века веры». Выйдя из «темных веков» средневекового христианского мира, они называли себя «Просвещением».

Это изложение истории, конечно, креационистское, по сути.

По сути, история происхождения выглядит следующим образом. Земля была бесформенной и пустой. Тьма бродила по земле, пока кто-то не сказал: «Да будет просветление. И наступило просветление». Из черного небытия «темных веков» каким-то образом возникли наши современные либеральные ценности: права человека, равенство, свобода, демократия, отделение церкви от государства — все самые важные столпы западной цивилизации. Грубо говоря, за шесть дней был создан современный мир.

Но если мы ищем чудес, то опоздали примерно на 16 столетий.

Первоначальная революция

Христиане верят в революцию. Но для нас просвещение пришло в первом веке, а не в 16-м. Истинный Свет, который просвещает всех, пришел в мир (Иоанна 1:9). Оглядываясь назад на последние два тысячелетия, мы размышляем о расширяющейся нравственной вселенной, созданной всемогущим большим взрывом — когда Иисус разорвал оковы смерти. С одной стороны, мы можем указать на рост благотворительных организаций, больниц, ухода за сиротами, образования, прав человека, отделения церкви от государства — и, в конечном счете, как мы видели, эволюцию современной науки. Все это — рябь в продолжающемся расширении этой «вселенной».

Но более прямо мы можем указать на саму церковь, величайшее социологическое явление, которое когда-либо видел мир, продолжающее свое глобальное распространение, как и предсказывал Христос (Мф. 16:18). Подобно дрожжам, проходящим через тесто, или горчичному зерну, вырастающему в самое большое из растений (Мф. 13:31-33), это своего рода эволюция. Теистическая эволюция в сфере истории.

И все же такая историческая эволюция основана на конечной исторической революции. Подлинно творческое событие мировой истории было совершено не Коперником или Кантом, а Христом. 2022 год — это «год Господа нашего», год от Рождества Христова и, как отмечает историк Том Холланд: «мы остаемся детьми христианской революции: самой разрушительной, самой влиятельной и самой продолжительной революции в истории».

Источник

Можете ли вы представить картину, как сегодня утром вы берете газету и читаете следующий заголовок на первой странице?

«Четыре свитка Мертвого моря. На продажу выставлены библейские рукописи, датируемые, по меньшей мере, 200 годом до нашей эры. Это было бы идеальным подарком образовательному или религиозному учреждению от отдельного человека или группы».

Это звучит как что-то из фильма Индиана Джонс «В поисках потерянного ковчега» или романа Элизабет Питерс. И все же эта новость реальна — она появилась в журнале «Уолл-стрит» 1 июня 1954 года. Объявление было от архиепископа Самуила, настоятеля сирийского православного монастыря Святого Марка в Иерусалиме. Он купил их у торговца древностями Вифлеема по имени Кандо, который, в свою очередь, купил их у пастухов-бедуинов, которые утверждали, что нашли их в пещерах близ Мертвого моря в 1947 году.

Из-за беспорядков в Палестине в конце 1940-х годов архиепископ Сэмюэль переправил четыре свитка контрабандой в сирийскую церковь в Нью-Джерси, где они оставались до объявления в журнале «Уолл-стрит». Через американского агента археолог Игаэль Ядин купил четыре свитка от имени государства Израиля. Свитки представляли собой полную рукопись книги Пророка Исайи, комментарии к Аввакуму, труда под названием «Правила общины» и документа на арамейском языке под названием «Апокриф книги Бытия».

Пастухи-бедуины нашли еще три свитка, которые они продали второму торговцу древностями Вифлеема по имени Салахи. В 1948 году археолог Э. Л. Сукеник (отец Игаэля Ядина) приобрел свитки, и они были размещены в Еврейском университете в Иерусалиме. Эти три документа состояли из второй копии Книги Пророка Исайи, Свитка войны и Свитка Благодарения.

Археологический всплеск

Обнаружение этих свитков в Иудейской пустыне вскоре стало общеизвестным фактом, что привело к многочисленным экспедициям по исследованию других пещер в этом районе. С 1947 по 1956 год в некоторых пещерах (отмеченных с 1 по 11) было найдено более 900 (в основном фрагментарных) рукописей, которые стали известны как Свитки Мертвого моря. Свитки были сделаны в основном из кожи, хотя некоторые из папируса. Большинство из них написано на иврите, но некоторые — на арамейском, а некоторые — на греческом. Свитки Мертвого моря включают в себя два типа рукописей:

— тексты еврейской Библии

— неканонические религиозные тексты периода Второго Храма (около 500 г. до н.э. — 70 г. н.э.)

В конце концов, археологи обнаружили фрагменты 240 свитков Ветхого Завета, представляющих все книги Ветхого Завета, кроме Есфири. Тексты Второго Храма включают книги из апокрифов, таких как Товит, и из Псевдоэпиграфов, таких как Енох.

Как свитки помогают нам в настоящее время

В этом году исполняется 75 лет со дня обнаружения первых свитков близ Мертвого моря. Известный археолог У. Ф. Олбрайт однажды назвал это «величайшей археологической находкой современности». Его утверждение остается верным и сегодня, по крайней мере, по трем причинам.

1. Свитки содержат вторые по первости существующие библейские тексты.

Некоторые тексты в Свитках Мертвого моря предшествуют этой рукописи на 1200 лет и поэтому имеют решающее значение для оценки того, как Библия была передана нам. Это исследование, называемое текстологической критикой, продемонстрировало, что любые различия между библейскими текстами Свитков Мертвого моря и тем, что мы имеем сегодня, незначительны. Многие различия — это просто «если», «и» или «но» из-за ошибок переводчиков текстов. Это подчеркивает достоверность еврейской Библии и мощную работу Бога по сохранению Его слов для Своего народа.

2. Свитки записывают еврейскую практику в период Второго Храма.

Еврейская секта под названием ессеи, находившаяся в Кумране недалеко от Мертвого моря, вероятно, скопировала и написала эти свитки. В сектантские свитки был включен так называемый Дамасский документ, в котором осуждались религиозные оппоненты, проживавшие в Иерусалиме. Эта рукопись дает значительное представление о различных богословских позициях, занимаемых еврейскими сектами в то время.

3. Свитки помогают нам понять мир Нового Завета.

Хотя в пещерах близ Мертвого моря не было найдено текстов Нового Завета, авторы Нового Завета, вероятно, знали о сектантских писаниях кумранской общины. Действительно, многие из этих сектантских текстов дают представление об обстановке и предыстории новозаветного периода.

Но работа все еще не закончена. Многие фрагменты остаются непереведенными, а в других пещерах найдено больше рукописей: например, в районе Вади Мураббаат был найден свиток, включающий всех малых пророков. Даже в 2021 году Управление древностей Израиля объявило об обнаружении десятков новых фрагментов свитков Мертвого моря, на которых изображены строки греческого текста из книг Ветхого Завета Захарии и Наума. Это жизненно важное открытие продолжается.

Когда я учился в колледже в 1970-х годах, у меня была профессор Ветхого Завета по имени Рэйчел Кинг. В конце 1940-х годов она присутствовала на ежегодном собрании библейского общества, на котором было объявлено об обнаружении Свитков. По ее словам, она никогда не видела, чтобы так много ученых-библеистов обнимались и танцевали в проходах, после того, как услышали эту новость.

Это все еще стоит праздновать, даже спустя 75 лет после свершившегося факта.

Источник 

Фото 

Христианину, изучающему Библию, не требуется много времени, чтобы наткнуться на сложные отрывки Писания. И когда мы их обнаруживаем, мы всегда должны помнить об основах толкования: искать предназначенное автором послание, читать его в контексте и с учетом всего Священного Писания, даже учитывая то, как верующие на протяжении всей истории интерпретировали его.

Но следования этим принципам недостаточно. Все еще есть распространенные ошибки, которые мы можем совершить, когда изучаем — или пытаемся учить по трудным текстам Священного Писания. Сегодня в статье я приведу шесть способов, из-за которых мы легко сбиваемся с пути, изучая трудные места Библии.

1. Избегайте сложных текстов

Наиболее распространенный подход к сложным текстам — избегать их. Когда мы сталкиваемся с проблемным отрывком, мы можем предпочесть сосредоточиться на стихах, которые более доступны или понятны. Но избегание этих текстов не приводит к их исчезновению. В конце концов, вы или кто-то, кого вы любите, захотят объяснений.

Для учителей, если вы постоянно обходите стороной трудные отрывки, это может выглядеть так, будто вам есть что скрывать или что вы не уверены в Слове Божьем. Через некоторое время люди могут перестать обращаться к вам за ответами, потому что они предполагают, что у вас их нет. По иронии судьбы, пастора часто избегают сложных тем, потому что не хотят терять людей. Но это случится, если мы воздержимся от провозглашения всего Божьего совета и понимания правильного контекста (Деяния 20:27).

2. Преувеличивайте их значимость

Когда я недавно готовился читать проповедь, обращаясь к стихам из 1-го Послания к Тимофею 2 — одной из самых противоречивых глав в Библии, меня поразила главная заповедь Павла: призывать к молитве в церкви. Этот фокус часто заслоняется более спорными аспектами главы. И все же, если мы тратим все свое время на размышления об отношении христианина к правительству или роли женщин в церкви и никогда не обращаемся к нашему призванию, положению и цели в молитве, мы упускаем главное.

Но есть и другие способы, которыми мы можем легко преувеличить значение текста. Я обнаружил, что некоторые учителя Библии стремятся превратить незначительные проблемы в серьезные кризисы, а затем предлагают себя в качестве смелых защитников правды. Но не каждый запутанный отрывок должен подниматься до уровня церковных споров. Некоторые проблемы не угрожают Евангелию или нашему спасению.

3. Предположим, что правильная интерпретация проста

Я вырос в христианской среде, где проповедники иногда говорили: «Это сказал Бог, и я верю этому». Однажды я даже слышал, как учитель утверждал, что «в Библии нет такого понятия, как трудный отрывок». Мы могли бы посмеяться над такой точкой зрения, но некоторые христиане предполагают, что проницательность Писания подразумевает, что Его толкование должно быть простым.

Но Библия — это не карманный словарь для веры и практики. В своем Слове Бог говорил через сложную повествовательную и поэтическую философию. Он записал команды в комплекте с обоснованием, мотивацией и объяснениями. Он изложил принципы, а затем призвал нас к вдумчивому применению и ситуационной мудрости. Вот почему Он дал нам разум для размышлений, пасторов для обучения, сообщество для обучения и свой Дух для просвещения. Эти добрые дары были бы бессмысленными, если бы Божьи слова, обращенные к нам, всегда были ясны, что, по Его собственному признанию, не так (2 Пет. 3:16).

4. Предположим, что правильная интерпретация недоступна

Когда речь заходит о сложных текстах и спорных доктринах, христиане часто говорят: «Церковь расходилась во мнениях по этим вопросам на протяжении тысячелетий. Если люди, живущие в век Христа, не смогли понять эти отрывки, то и мы не сможем». Хотя я ценю кажущееся смирение такого заявления, оно выдает небиблейский фатализм в отношении возможности узнать волю Бога по определенным вопросам. И все же у нас есть веские основания полагать, что то, что Бог открыл, Он хочет, чтобы мы знали!

В то время как тайные вещи принадлежат Господу (Втор. 29:29) — и мы не будем отвечать на каждый вопрос — Божье откровение требует нашего прилежного изучения. Мы должны ожидать, что отдельные верующие (и церковь в целом) могут и будут расти в своем понимании Слова Божьего с течением времени.

5. Исследуйте тексты, как специалист с холодным рассудком

Некоторым христианам нравится наука толкования. Трудные отрывки Писания не обескураживают их, потому что они наслаждаются новыми открытиями. Как будто они находятся в лаборатории, а Библия — это образец под микроскопом.

Но мы должны быть осторожны, подходя к сложным текстам в Слове Божьем, как  специалисты с холодным рассудком: изолируя проблему и определяя решение без оглядки на заботу о душах. Мы должны остерегаться научного диагноза или бесконечных спекуляций, особенно если в них отсутствует сочувствие у постели больного, демонстрирующие подлинную любовь к другим — и, в конечном счете, к Богу. «Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры» — говорит Павел (1 Тим. 1:5).

6. обращайтесь к Библии как судья и присяжные

Возможно, самый опасный способ подходить к сложным текстам — это быть судьей и присяжными. Мы можем легко изучать Библию таким образом, чтобы судить о ней так, как будто мы являемся высшим арбитром того, что истинно, правильно и хорошо в окружающем нас мире.

Вместо этого мы должны позволить Богу судить нас через Священное Писание. Его Слово — это то, что распознает мысли и настроения наших сердец (Евр. 4:12), разоблачая наш грех и предлагая спасение. Поэтому, когда мы сталкиваемся с трудными текстами, мы должны быть осторожны, чтобы не подвергать перекрестному допросу свидетельство Божье. В конечном счете, именно мы нуждаемся в тщательном изучении, а не наоборот.

Правильное обращение с трудными текстами

Когда мы читаем и учимся на основе сложных отрывков из Слова Божьего, мы не должны упускать ясное послание Евангелия. Это имеет первостепенное значение. Когда центр внимания находится на Кресте, неясные и трудные откровения не исчезают в Его тени.

Мы верим, что Бог дал все Свое Слово — даже сложные отрывки — чтобы раскрыть Себя и Свою волю. Как те, кто смиренно и с надеждой хочет получить то, что дал Бог, мы должны искать Его помощи, выполняя тяжелую работу по точному пониманию Библии и с любовью передавая ее другим.

Источник 

Фото