Monthly Archives: Декабрь 2020

Подавляющее большинство людей на протяжении всей истории человечества верили, что Бог (или множество Богов, или какое-то божественное существо) создал все, что существует. Мифологии и космологии различались, но преобладающие мировоззрения почти в каждой культуре сходились в том, что, когда мы рассматриваем землю или небеса, то, на что мы смотрим, является творением.

Таким образом, на протяжении большей части христианской эры, когда христиане исповедовали из апостольского Символа Веры: «я верю в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли”, нехристианские слушатели не находили концепцию Бога как Творца невероятного. Вряд ли кто-то мог себе представить, что космос просто возник сам по себе. Должно быть, все это сотворило какое-то божество.

Однако сегодня, по крайней мере, в некоторых частях мира, все обстоит иначе. Все больше людей говорят, что считают наше исповедание о сотворении мира смехотворным. Они утверждают, что космос и мы, его обитатели, появились на свет без всякой Божественной инициативы. И хотя атеистический или агностический натурализм, с его безбожным происхождением и видениями конца времен, пока еще не стал утвержденным личным мировоззрением большинства людей, он стал самым влиятельным мировоззрением популярных культур в Европе, Северной Америке и других регионах. И это бросает серьезный вызов христианской вере в Бога-Творца.

Но для христиан такой вызов не является чем-то новым. В каждую эпоху мы были призваны свидетельствовать, и исповедовать — неверующему миру, каким бы ни было его господствующее мировоззрение, что Бог-Творец есть высшая реальность, что во всем, что Он создал, есть глубокий смысл и что Он направляет будущее Своего Творения не к вымиранию, а к новому рождению в свободе. И это требует христианского мужества, потому что наше исповедание кажется глупым тем, кто утверждает обратное.

Верить в то, что Бог-Отец есть Творец неба и земли, значит верить в то, что Бог есть высшая реальность, и что глубинная истина — это самооткровение Бога как «Я есмь тот, Кто Я есть» (Исход 3: 14), «от Которого все и для Которого мы существуем» (1 Коринфянам 8: 6); что Бог есть «Отец Господа нашего Иисуса Христа» (Римлянам 15:6)  и «Отец наш … Отец милосердия» (2 Коринфянам 1:2-3) для каждого, кто верою «во Христе» (Римлянам 8: 1); что этот Бог есть Бог, «и нет другого» (Исаия 45: 22); что не только нет другого Бога, но нет и отсутствия Бога, нет абсолютного ничто — потому что «в начале [был] Бог» (Бытие 1:1).

Требуется мужество, чтобы противостоять доминирующему культурному мировоззрению и заявить, что конечная реальность на самом деле радикально отличается. И исторически христианам часто приходилось исповедовать тринитарного Бога как высшую реальность и космос — как Его творение перед лицом культур, мировоззрение которых противоположно (часто с большой враждебностью) тому, что исповедуем мы. Чтобы быть исповедующим христианином, требуется мужество.

По большей части, эти другие доминирующие мировоззрения были фундаментально религиозными: анимистическими, пантеистическими, политеистическими или монотеистическими. Спор сосредоточился на том, какая сверхъестественность реальна.

Но для большинства христиан на Западе сегодня наиболее доминирующим альтернативным мировоззрением в вашей культуре является фундаментально нерелигиозное. Отчасти это связано с тем, как конституционно устроена наша нация: она приспособлена к множественности мировоззрений, что, вообще говоря, хорошо. Но, как мы все знаем, это также связано с влиянием метафизического натурализма (отрицание сверхъестественного). Эта вера значительно выросла за последние 150 лет, в основном в результате выводов, сделанных из открытий в различных научных областях, наиболее известной из которых является теория эволюции Дарвина с ее естественным отбором. Теперь спор сосредоточился на самом существовании сверхъестественного.

Одна существенная реальность, поставленная на карту в дебатах о сотворении мира, заключается в том, имеет ли великолепный космос какой-либо внутренний смысл. И последствия ответа на этот вопрос огромны.

Когда христиане исповедуют, что Бог-Отец сотворил небо и землю, тем самым они провозглашают три истины: во-первых, что Божье творение изначально было «весьма благим» (Бытие 1:31); во-вторых, что после грехопадения человечества (Бытие 3), Бог подчинил творение тщете в надежде (Римлянам 8:20); в-третьих, «само творение освободится от рабства тления и обретет свободу славы детей Божиих» (Римлянам 8:21).

Другими словами, космос, созданный «Богом надежды», дает возможность христианину наполниться всякой радостью и миром в вере, и силою Святого Духа… (Римлянам 15:13).

Надежда необходима для человеческой жизни. Наши души нуждаются в надежде, как наши тела нуждаются в пище — мы не можем продолжать жить без нее. Это означает, что те, кто принимает Библейское описание предельной реальности, держат в голове веру, которую их сердца на самом деле не могут вынести. Вера (а это и есть натурализм), построенная на фундаменте непреклонного отчаяния, уязвима для Веры, построенной на фундаменте надежды.

Христианство звучит как «безумие» для неверующих (1 Коринфянам 1: 18). Но Он избрал «то, что глупо в мире, чтобы посрамить [тех, кто считает себя] мудрыми» (1 Коринфянам 1:27). Поэтому нас не должно удивлять, когда метафизические натуралисты называют нас сумасшедшими. Но христианство преисполнено именно тем, чего лишен метафизический натурализм: надеждой. Это может дать нам мужество, когда мы исповедуем нашу веру в Бога-Отца, Творца неба и земли. Ибо когда нас спрашивают, как «верою мы понимаем, что Вселенная была сотворена словом Божиим» (Евреям 11:3), мы можем быть готовы предложить им то, в чем они больше всего нуждаются: Бога надежды.

Источник

Фото 

По мнению известного философа Майкла Сэндела — в мире царят «состязания в перекрикивании» и накопление заслуг, от которых не свободна и церковь. В своей книге «Тирания заслуг: что сталось с общим благом» он призывает нас к восстановлению культуры скромности, духовности и взаимного внимания.

Меритократический идеал – живет глубоко в американской ДНК, это вера в то, что общество должно распределять награды только на основе заслуг. Видение основателями нации, освобожденной от аристократии старой Европы, породило квинтэссенцию американского духа грубого индивидуализма и восходящей мобильности. С природным талантом и упорным трудом, любой мог сделать это. И через столетие социальных реформ, направленных на полную реализацию этого идеала, родилась меритократия, как мы ее знаем сегодня — система, стремящаяся к более справедливому и равноправному обществу, она выравнивает игровое поле, чтобы позволить лучшим мужчинам и женщинам достичь успеха независимо от цвета их кожи или банковского счета родителей.

Эта современная меритократия, характерная для процесса приема в колледж и распространяющаяся на все аспекты жизни, не лишена критики. Некоторые указывают на то, как наша система не соответствует меритократическому идеалу, но другие смотрят глубже, спрашивая, следует ли подвергать сомнению сам меритократический идеал. В своей новой книге «Тирания заслуг: что стало с общим благом?» гарвардский философ Майкл Сэндел приводит провокационный аргумент, что даже если бы истинная меритократия была достижима, результат был бы нежелателен. На самом деле он считает меритократию опасной для нашего коллективного разума.

Гордыня и унижение

Сэндел выпустил книгу, которая не поддается простой классификации. Этот культурно-философский проект, а не политическая мудрость, представляет силу книги. И хотя это отнюдь не духовная литература, на этом уровне она глубоко резонирует с христианскими темами, дает представление о взаимодействии Церкви с культурой и поднимает вопросы, нуждающиеся в христианских ответах (даже если это не те ответы, которые дает Сэндел).

Тирания заслуг: что стало с общим благом?

Это опасные времена для демократии. Мы живем в эпоху победителей и проигравших, когда шансы складываются в пользу уже удачливых. Застопорившаяся социальная мобильность и укоренившееся неравенство даруют ложные надежды американскому кредо: «вы можете достичь успеха, если попытаетесь». Следствием этого является смесь гнева и разочарования, которая подпитывает популистский протест и крайнюю поляризацию и приводит к глубокому недоверию, как к правительству, так и к нашим согражданам, оставляя нас морально неготовыми к глубоким вызовам нашего времени.

Всемирно известный философ Майкл Сэндел утверждает, что для преодоления кризисов, которые переворачивают наш мир, мы должны переосмыслить отношение к успеху и неудаче, которые сопровождают глобализацию и растущее неравенство. Сэндел показывает высокомерие, которое меритократия порождает среди победителей, и суровое осуждение, которое она налагает на тех, кто остался позади, и прослеживает ужасные последствия через широкую полосу американской жизни. Он предлагает альтернативный способ мышления об успехе — более внимательный к роли удачи в человеческих делах, более способствующий этике смирения и солидарности и более утверждающий достоинство труда. Тирания заслуг указывает нам на обнадеживающее видение новой политики общего блага.

Аргумент Cэндела многогранен, но в основе лежит утверждение, что меритократия морально вредна (и не только для выгоревших молодых людей). По своей природе меритократия порождает победителей и проигравших, и в той мере, в какой эти победители и проигравшие верят, что они выиграли или проиграли честное соревнование, результатом будет либо высокомерие, либо унижение.

Эта темная сторона меритократии, как ее называет Сэндел, разрывает социальные связи, вызывая недовольство у проигравших и устраняя чувство социальной ответственности старых аристократических систем — систем, которые более прозрачно подчеркивали случайность и удачу (или провидение и благодать), связывая их с положением человека.

Тирания заслуг отражает последнюю в ряду критических замечаний современной меритократии как слева, так и справа, и церкви не мешало бы обратить внимание на этот вопрос. Христиане будут читать эту книгу с уникальной оценкой разрушительного потенциала заслуг — и преимуществ общества, сформированного благодатью, — хотя, возможно, с некоторым разочарованием, что участие Сэндла в христианской теологии (которая находит больше обвинений, чем обещаний) руководствуется влиятельным, но ошибочным чтением протестантизма Максом Вебером.

Христианство, и особенно реформированная теология Нового Завета, предоставляет ресурсы для объяснения привлекательности и опасности заслуг. Мы были созданы для меритократии Эдема в соответствии с заветом дел и все еще чувствуем Основной инстинкт «делай это и живи». Этот естественный меритократический принцип характеризует большую часть нашего общественного устройства и является фундаментальным для нашего понимания справедливости. Примечательно, что Евангелие благодати не отменяет эту потребность в заслугах, а скорее говорит нам о том, что Христос совершил заслуги ради нас.

Эти рамки открывают дверь для тонкого понимания заслуг и благодати. После грехопадения отвечать на главный вопрос жизни, основываясь на наших собственных заслугах (законе), безнадежно и разрушительно. Но путь заслуги Христа (Евангелие) дает свободу и жизнь. Это, однако, не означает, что другие социальные структуры должны отказаться от заслуг — и это ключевое понимание, которое упускает Сэндел. Скорее, ответ на главный вопрос жизни заслугой Христа производит смирение и уверенность, необходимые в мире, полном меньших вопросов, на которые мы отвечаем нашей заслугой. В самом деле, нет лучшего противоядия от гордыни и унижения, которые отождествляет Сэндел, чем Евангелие.

«Все это означает, что нам надлежит ввести подобный моральный словарь в оборот, сделать его общеупотребительным, привычным в нашем обществе, чтобы основа успеха усматривалась в удаче, случае, благодати, тайне и, прежде всего, в смирении, потому что главное, что мы потеряли в качестве гражданской добродетели – это ориентация на смирение». Философ настойчиво призывает к «другому моральному словарю», который «дает ответы на недовольство» и предлагает разумные альтернативы «продвижению вверх и получению университетской степени». Этот словарь, по его мнению, «должен намечать пути к лучшей политике отношений, направленной на общее благо, а не на исключительность; предлагать менее злобные, более щедрые и сердечные способы взаимопонимания и устройства нашей общественной жизни».

Источник

Фото